«Индия, индуизм, индусы» или «Бхарат, санатана дхарма, хиндустани» — две формулы состояния одного мира. Но в этой формуле есть переменная.

«Джей мата джи, джеееей!»

«Славься, мать, славься!» — раздается гул с многоцветных трибун, забитых людьми в праздничных одеждах. Каждый вечер на закате здесь начинается красочное шоу закрытия границы между Индией и Пакистаном. Обозначенная кованым забором, она проходит по разделенному в 1947 году штату Пенджаб. В районе 17 часов на трибуны стягивается нарядный народ. В основном это туристы из самой Индии, приехавшие в Амритсар в святыню сикхов — Золотой храм. Для местных закрытие границы — что-то вроде матча по крикету, большой свадьбы и религиозной процессии вместе взятых.

Женщины наряжаются в лучшие сари и навешивают на себя все золотые украшения (или копии золотых — кому что по карману), мужчины облачаются в свежевыглаженные рубашки — народ выходит себя показать и на людей посмотреть. Для иностранцев — своя трибуна, прямо около границы. Главные герои шоу — статные усатые пограничники. На головах у них тюрбаны с «петушиным гребнем». Со стороны Индии — воины в красных тюрбанах, со стороны Пакистана — в черных. По обе стороны границы они демонстрируют искусство строевой подготовки. Задача — маршировать, задирая ногу вверх как можно выше.


Потом начинается батл: бравые погранцы какой страны, маршируя, состроят более грозную гримасу и выше поднимут ногу. Растяжка у парней отличная — ноги взмывают вверх практически под углом в 180 градусов. Индийская толпа задыхается в экстазе: «Хиндустан Зиндабар!» (Великий Индостан!). С пакистанской стороны доносится куда более скромное: «Пакистан Зиндабар!» — на той стороне гораздо меньше людей. После батла пограничники пожимают друг другу руки и ворота снова закрываются. Шоу окончено, и народ расходится праздно шататься, жевать попкорн или ужинать в уличных ресторанах.

Индия, Пакистан и Бангладеш до 1947 года были одним большим доминионом — территорией под владением Британской империи. Когда Индия добилась независимости от Великобритании, эта территория, которая исторически называлась Бхарат, разделилась на три части: индуистскую Индию и мусульманские Пакистан и Бангладеш.

Мусульмане бежали от религиозного преследования в Пакистан, индуисты — в Индию. Богатые раджпуты (верхушка касты кшатриев — воинов и правителей) бросали свои шикарные дома и сбегали, как и их земляки из более низких каст. Так одна моя знакомая семья раджпутов бросила дом в Пакистане. Их особняк был национализирован, теперь там находится школа для малоимущих.

Школа Мистера Сингха

Первый раз я попала в Пенджаб в 2012 году. Вместе с еще тремя студентами из России я приехала на стажировку — преподавать английский в языковой школе в Джаландаре, маленьком городке с населением полтора миллиона человек.

Хозяин школы — сикх. У них своя особая религиозная идея и жизнь. Мистер Сингх в переводе с языка пенджабцев означает «лев». У всех мужчин-сикхов одинаковая фамилия. Фамилия женщин — Каур, что переводится как «львица». Отличаются друг от друга многочисленные Сингхи и Кауры только именами.

Наш Мистер Сингх оказался крупным мужчиной с закрученными вокруг ушей усами, бородой и лицом, сияющим неизменно жизнерадостной улыбкой, он носил на руках огромные перстни с камнями, подобранными для него астрологом. Каждый день наряжался в новую идеально выглаженную рубашку и тюрбан в цвет. Его школа готовила детей богатых родителей к сдаче экзамена IELTS для поступления в вузы Британии, Канады и США.


Наша задача заключалась — нет, не в высоком уровне преподавания, — мы должны были повышать престиж заведения своими белыми лицами. До сих пор богатые родители считают, что школа с преподавателями-европейцами, заслуживает большего доверия — и неважно, что эти преподаватели из далекой России, где английский не является вторым государственным языком, в отличие от Индии.

К 9 утра мы приходили в школу, садились в кабинет Мистера Сингха, огражденный стеклянными стенами. Встречая нас, он царственно улыбался и величественно выкрикивал: «Чорду!» (чорду переводится как «малыш», «мелкий»). Тут же возникал худенький, в грязной вытянутой майке домовенок Добби лет пятидесяти — слуга Мистера Сингха. Лев в тюрбане щелкал пальцами и, не глядя в сторону Чорду, бросал: «Панч чай» — пять стаканов чая. Через минуты три на столе материализовался чай, и Мистер Сингх продолжал знакомить нас с принципами своей утренней медитации.

Преподавали мы всего один урок в день. И тот мы вели чаще вместе, а не поодиночке. Занимались отработкой третьей части IELTS — разговорной. Я давала ученикам задание сделать доклад на темы, которые меня саму интересовали: религии, история, британский колониальный период и т.п. Так я почерпнула много интересного из обыденной жизни индийцев, о которой мало что известно иностранцам.

Конечно же, Мистер Сингх экономил, набирая преподавателей-стажеров. Нам предоставлялось бесплатное проживание (вчетвером в одной комнате) и питание. Готовил для нас слуга хозяев. Так как дом принадлежал религиозной семье, в нем соблюдали так называемый pure veg — то есть чистое вегетарианство без яиц.

Распространялось оно и на нас, иностранцев. Каждый раз, когда мы пробовали приготовить сами себе на кухне омлет, хозяйка начинала громко возмущаться, что в ее доме это неприемлемо. Пришлось забыть о привычном завтраке. Помимо повара, нас обслуживала еще и прачка, которая стирала постельное белье и одежду.

Мы, как студенты, были рады таким условиям: маленькая нагрузка, бесплатное жилье и еда, возможность исследовать по выходным Индию — что еще нужно? Путешествовать было не страшно: местные относились к нам с подчеркнутым уважением, иначе, чем к нашим ровесницам — индийским девушкам. Наследие колониального прошлого с почитанием белого человека — сахиба, господина — прочно закрепилось в сознании большинства индийцев, как и «европейское» название их страны.

При этом белый для местных всегда будет оставаться в одном ряду с неприкасаемыми, что хорошо отражает общую картину двойственного отношения индийцев к жизни — между колониальной Индией и традиционной Бхарат.

Да-да, для индийцев их страна в любой из своих ипостасей — женского рода. И Индия, и Бхарат — мать.


Система варн

Слуги в Индии — все еще обычная история. Они есть не только в очень богатых домах. Уважающий себя человек среднего класса имеет как минимум двух слуг: повара и уборщицу-прачку. Получают слуги около 3 000 рублей в месяц, плюс проживание и питание. Кажется, что система жестокая. Но альтернатив у многих просто нет — и это понимают и хозяева, и слуги. Жизнь может быть несправедливой для европейца, но не для индийца. Ведь ничего случайного в этом мире нет — все происходящее обусловлено кармой, вселенским законом причинно-следственной связи.

Традиции — вот основа общества. Кастовая система в Индии не потеряла своего значения до сих пор. Все индуистское общество делится на 5 частей: четыре варны (это группы каст) и неприкасаемые. Варны делятся на браминов — священнослужителей и ученых; кшатриев — воинов и управителей; вайшьи — торговцев; шудров — слуг, работников ручного труда. Пятая категория — неприкасаемые. К ним относятся нечистые профессии: уборщики мусора, туалета и канализации, кожевенники, работники кремационных площадок — и мы, иностранцы.


При этом в конституции Индии закреплен запрет дискриминации по кастовому признаку. Поэтому вместо оскорбительного слова «далит», что значит «неприкасаемый», принято обозначение SC (scheduled casts) — касты из списка, и ST (scheduled tribes) — племена из списка (их тоже здесь причисляют к неприкасаемым).

Политики много говорят о квотах на поступление в университет и школу для далитов, квотах на государственную службу. Однако никто не говорит о том, что прошедшие по такой квоте в школу дети-далиты подчас учатся на полу в углу класса: сидеть рядом с выходцами из высших каст неприкасаемым нельзя. Про такие двойные стандарты девушка из касты канализационных работников, которая всю жизнь пыталась скрывать свое происхождение, чтобы иметь возможность учиться в школе и университете, написала книгу «Coming out as Dalit».

Варну можно определить двумя способами. Первый — это фамилия. Второй доступен только местным — все знают всех. Происхождение выдают традиции семьи — люди везде узнают «своих».

Конечно, можно уехать в другой конец страны, взять другую фамилию и притворяться, например, брамином. Но это будет жизнь в постоянном страхе быть разоблаченным. Индия — страна, где общество значит очень много, и семья без социального круга, без тех, кто знает их родственников — родителей, братьев, троюродных теть и дядь, — вызывает сильные подозрения. И прежде всего это важно, когда дело касается брака.

Варну можно определить по фамилии. Например, у Робина Шарма, известного автора книги про монаха, который продал «Феррари», типичная браминская фамилия. Еще одна весьма распространенная браминская фамилия — Шастри. Для кшатриев характерны: Раджпут, Такур, Канвар, Верма, Радж. Известные фамилии вайшьев: Гупта, Моди, Ганди. Шудры носят фамилии Лохар, Пател, Ядав.

Брак по договору

Как-то я гостила у своего приятеля Голака в Бенгалии в маленькой деревне ювелиров недалеко от Калькутты. Профессия ювелиров в Индии настолько ценится, что у нее особый статус. Она не относится ни к одной из четырех варн, хотя можно было бы подумать, что ювелиры должны относиться или к торговцам-вайшьям, или к трудягам-шудрам.

Вместо этого ювелиры выделены в особую группу, которая по статусу равна браминам и называется вишвакарма — в честь божества искусств и мастерства. Голак — видный мужчина с хорошим бизнесом. У него своя ювелирная школа в туристическом городке в Гималаях — Дарамсале.

Голак учит туристов делать простые украшения: крутить кольца и сережки, вставлять камни в оправу. В общем, как говорят, «все при нем»: есть и бизнес, и дом, и золотые зубы. Не хватает лишь одного — жены. Поэтому родители Голака решили, наконец, подыскать тридцатилетнему сыну несколько вариантов. В один из вечеров делегация из жениха, его брата, друга и меня — почетного гостя семьи — отправилась на смотрины невесты.

Мы подъехали к типичному небогатому бенгальскому дому: ворота, одноэтажное здание буквой П с комнатами для каждой «ветви» большой семьи. В одной обитают бабушка с дедушкой, в другой — родители, в третьей — старший брат с женой и детьми. Нас провели в одну из жилых комнат. В ней была широкая кровать, шифоньер, завешанный вместо дверей простынями, и полка, забитая сари. В воздухе пахло благовониями и плесенью. Свисающая с потолка лампочка выхватывала из темноты только стоящий по центру стул, все остальное — в полумраке.

Хозяева принесли нам по кусочку песочной сладости и стакану воды — типичное угощение для гостей. Несколько минут мы жевали в полной тишине. И вот, наконец, в комнату ввели красивую худенькую девушку лет двадцати. Большие темные глаза, робкая белозубая улыбка и очень длинные черные волосы, явно распущенные по особому случаю.


Девушка села на стул, и наша делегация начала «интервью». Беседа шла по-бенгальски, девушка тихо с улыбкой отвечала, уважительно покачивая головой, отчего было непонятно, соглашается она или нет. Так прошло около получаса. Когда мы вышли от невесты, Голак вынес вердикт: «Не годится, слишком худа».

Свадьба в Индии проходит в основном по договору. Родители подыскивают пару, молодые видятся несколько раз, и, если все устраивает, женятся. Так бывает много где на Востоке, но есть несколько факторов, которые отличают Индию от других стран, и в этом отличии — суть принятия двойственности жизни индийцев.

Все браки заключаются внутри касты. И чем выше положение в обществе, тем строже требования. Стоит ли упоминать, что даже объявления о поиске второй половинки (раньше в газетах, а теперь в интернете) расположены по кастам. Правда, в объявлении может быть приписка «каста не имеет значения». Однако если оно опубликовано в категории «кшатрии», и в тексте обозначено, что пару ищет «мальчик-кшатрий», вряд ли в невесты будет принята девочка из более низшей касты.

Брамин при желании может взять в жены девушку из чуть более низкой касты, типа кшатриев, но девушка-брамин на понижение не пойдет, ведь после брака она переходит в семью мужа. Одно дело — повышать статус, и совсем другое — понижать.

Вечное учение

Вся цель существования в Индии — это «повышение» статуса. Только не материального, а духовного — продвижение к просветлению. Санатана дхарма, «вечное учение» — вот суть жизни индийцев. Основа этого учения — верование в тримурти, то есть трех основных богов: Брахму — создателя, Вишну — хранителя и Шиву — разрушителя. Но есть верящие в главенство хранителя Вишну и его инкарнаций — живых воплощений (это и Рама, и Кришна, и многие другие).


А есть те, кто почитает самым главным богом разрушителя Шиву или его «жену», женское воплощение. Будда и Иисус тоже заняли свое место в санатана дхарме — как инкарнации Вишну. Иисус, согласно местным верованиям, так и вообще после своего «вознесения» пришел в Кашмир — в Шринагаре даже есть его могила.

Главные просветленные существа джайнизма — тиртханкары — тоже инкарнации божеств в индуизме. Это учение, принимающее в себя любое другое верование и находящее ему место в иерархии. Эта религия, примиряющая всех со всем, с рождения приучающая индийцев не отрицать, а принимать. Ведь ничего случайного в этом мире нет. Однако индусом человек может только родиться. Только тогда он попадает в мир без несправедливости.

Между да и нет

Поэтому принятие — фундамент религии и основа всей жизни индусов. Неспроста приезжих сводит с ума невозможность четко понять, что именно думает их собеседник-индиец, согласен он или нет. Привычные западному человеку жесты головой «да» и «нет» — не для индийцев. Здесь в ходу уникальный жест — плавное раскачивание, одновременно и вертикальное, и из стороны в сторону. Оно может означать и согласие, и легкое сомнение, и отрицание — в зависимости от контекста.

Этот жест прекрасно отражают глиняные куклы-танцовщицы — традиционный сувенир из Тамиланда. Фигурка состоит из двух частей — тела и головы, свободно болтающейся на шарнире. Стоит коснуться головы, и танцовщица начинает раскачивать головой по странной траектории. Это неопределенное покачивание — нечто больше, чем просто культурный паттерн, передаваемый из поколения в поколение.


Нидерландский социолог Герт Хофстеде, изучающий культурные особенности и обычаи разных стран, провел исследование, показывающее, насколько люди той или иной страны принимают неравенство в своем обществе. Среднемировой показатель — 56,5 балла. Индия набрала 77 баллов.

Но то, что людей запада возмущает и вызывает мысли о несправедливости, угнетении и необходимости сопротивления, для жителей Индии — основа основ. Так что «индуизм» — это всего лишь европейское упрощение переплетения систем верований на определенной территории. Как и название Индия — упрощение, «обрезание» понятия Бхарат — государства, которое существует уже не одну тысячу лет.


Я путешествую по Индии уже больше двенадцати лет, и у меня нет сомнения, что в сердцах и умах у индийцев всегда был — точнее была, так как название этой страны, как мы помним, женского рода, — Бхарат. Правда, возникает вопрос, почему тогда индийцы столько лет принимали навязанное им со стороны название страны, почему не оказались от него в тот момент, когда получили независимость от заморского ректората и лишь сейчас решили озвучить миру то, что давно вынашивали в сердцах? Ответ, вероятно, все в том же принятии положения вещей.

При этом очевиден и тот факт, что, по сути, Индия никогда не перенимала европейские ценности. «Макдоналдс», «Старбакс» и индийские айти-города — за всем этим есть и самобытные особенности, как особый узнаваемый акцент английского языка: в «Макдоналдсе» продается «Махараджа Мак» (разумеется, без говядины), в «Старбаксе» — вегетарианские сэндвичи с индийским сыром-паниром, а за успехом индийцев в IT стоят не столько привнесенные западной цивилизацией технологии, сколько долгая история отношений со сложно организованной многоуровневой религией и математикой — цифры, которыми мы пользуемся сегодня, тоже были изобретены в Индии. Как и концепция числа «ноль» — наполненной пустоты.

Переименование страны в Бхарат — не про глубокие внутренние изменения общества, оно и без этого всегда было и остается максимально традиционным, что ни на есть «бхаратовским», даже без особого намека на вестернизацию. Это сигнал «наружу», словно позывной межпланетной станции «Чандраян-3», отправленной Индией изучать южный полюс Луны — ту часть нашего спутника, до которой мировые державы, лидеры космической гонки, еще так и не смогли дотянуться. И пусть сигнал с «Чандраян» потерян, посыл Индии мировое сообщество точно уже получило.